«Он шел по улице и прислонился к забору, чтобы поправить усиленный ботинок. Он не заметил маленькой царапины, которую оставила на его руке зазубрина.
Вначале она начала краснеть, и в этом не было ничего странного, потому что именно так выглядел типичный процесс заживания. Но дальше её края потемнели, и водянистая жидкость пачкала дорогой костюм.
Антисептическая повязка временно остановила этот процесс, но под ней не было видно, что мертвенная бледность, со временем начинающая превращаться в сизую, поползла дальше.
Когда он развернул повязку, на его лице отразилось удивление – эмоция, которую он старательно пытался скрывать всю свою жизнь.
Он ощупал руку. Неглубоко под раной ощущалось какое-то уплотнение. Понимая, что, если пойдет к врачу, его могут изолировать, он решил просто чаще менять повязки.
Через несколько часов стало ясно, что процесс идет быстрее, чем прежде. Под раной надувалась шишка, гной сочился из разреза, а омертвевшая ткань потеряла чувствительность и начала издавать сладковатый запах, который пока еще скрывал дорогой парфюм.
Он все еще скрывал это, когда нарушилась подвижность руки. Гниение захватывало мышцы, медленно подбираясь к костной ткани. По руке зазмеились черные нити – это началось заражение кровеносных сосудов.
Он сорвался с места и побежал к врачу – к нелегальному врачу, который не расскажет властям.
Его встретила грязная комната и застарелый запах мочи и крови, смешанный с ароматом содержимого брюшной полости.
Навстречу вышел врач. Одного взгляда на руку ему было достаточно, чтобы потянуться за пилой. И только тогда стало понятно, что у него, скорее всего, нету обезболивающего. Врач дал закусить какой-то кожаный шнур и стал перетягивать руку, что остановить кровотечение, которое начнется после ампутации.
Комната пошла волнами.»
Он очнулся и понял, что дел в нервнопаралитическом газе, который удушливыми миазмами распространялся по улицам атакуемого города, вызывая кошмарные видения, основным мотивом в которых было гниение и распад.
Вдохнув кислород из баллона, он поправил разгрузку и поднялся. Сизое небо то и дело поблескивало разрывами зенитных снарядов и казалось той самой гангренозной раной, разверзшейся над этим миром. Вдалеке застрекотало тяжелое автоматическое оружие.
Ветер шелестел в разбитой кладке кирпича и бетона.
Когда раздался свист, слегка отличающийся от свиста ветра, он успел подумать, что где-то лежит снайпер. К его счастью, тот был не в лучшей форме, а, возможно, и ранен, и пуля только задела руку, пройдя по касательной.
Он укрылся за ближайшей плитой и осмотрел небольшую царапину, перевязав ее после антисептической повязкой. К тому времени, когда он уже подумал вылезти из-за плиты, чтобы попытать удачу, тяжелый артиллерийский снаряд упал и разорвал руины, из которых был сделан выстрел. Снайпера уже не было. Такой удар пережить невозможно.
Короткими перебежками между кучами мусора и руинами он отправился к ближайшему укрепленному зданию, над которым виднелся опознавательный знак его армии.
Рука побаливала.
Достигнув здания, он обнаружил неприятную пустоту и тяжелый запах, который обычно сопровождает бойню, однако следов крови и останков не было видно.
Рука под повязкой ныла, и, развернув ее, он ужаснулся. Рана начала гноиться, хотя края пока не потемнели.
Он решил провести в этих развалинах ночь, потому что это казалось самым безопасным решением.
С утра вокруг раны показались признаки некроза. Он достал боевой нож и раскалил его на костре, чтобы вырезать гниющее мясо. Нож коснулся руки…
И он проснулся в лесу.
Вокруг шумели деревья, вечерело. Он приподнялся, чтобы осмотреться, и острая ветка впилась ему в плечо, оставив едва заметную царапину…
===Артем Ковалев===
